Последние пять лет крупные конгломераты жили по
принципу «кто везёт, на том и едем». Трёхлетние дизайнерские контракты, скачки
прибыльности/убыточности брендов, изменения визуального ряда исторических
модных марок. Реальность, подталкивающая дизайнера на необдуманные действия
маркетинговым опционом, не приемлет ошибок.
Мода вошла в нашу жизнь куда глубже, чем можно себе
представить. Мы разбираемся в сезонности, узнаём о трендах, радуемся винтажным
находкам и фолловим дизайнеров. Вечеринки, книги, выставки, лимитированные
коллекции и вездесущая реклама. Любой социально активный человек каждый день
встречается со всеми этими элементами приближенности к моде. Глянцевые съёмки и
громкие заголовки о десятках предметов одежды в стиле 70-х и сотнях аксессуаров
в стиле 80-х прельщают наш взор. А пока мы реинкарнируем стилистику минувших
десятилетий, вопрос, какой след в истории оставит мода сегодняшняя, висит в
воздухе.
Тот вид индустрии, к которому мы привыкли за
последние полтора десятилетия, во многом определён одним человеком. Имя его Николя
Жескьер. Возродивший легендарный модный дом из пепла, он годами влиял на все
уровни производства одежды. Быть может, до конца этого и не осознавая.
Парадоксально, но не самый крупный бриллиант в короне Kering стал «золотым
юбилеем» в мире моды. Говоря о канонических творениях, Balenciaga вспоминается
одним из первых на одной волне с Александром Маккуином, Марком Джейкобсом и
Джоном Гальяно. Футуристичный деконструктивизм остаётся одним из немногих
глобальных трендов в номинальном значении этого термина. Всего с десяток
сезонов назад тема прекрасного далёка смаковалась более охотно нежели сегодня.
Почему?
С уходом Жескьера не было ни одного человека,
который не поставил бы дальнейшее тренд-главенство Balenciaga под большой
вопрос. Новость о назначении француза на вакантную позицию в Louis Vuitton
зажгла в поклонниках его творчества искру надежды. Ярлык диктатора моды
повесили на дизайнера, отобрав его у бренда. К термину «футуризм» теперь
принято добавлять приставку «кибер». И если с творчеством пар Раф-Dior,
Алесандро-Gucci, Демна-Balenciaga можно поспорить, то к Николя-LV не
придраться. Не имевший до Марка Джейкобса истории создания одежды бренд
достаточно легко переориентировать в диаметрально противоположное русло.
Хочешь, твори в нём новый французский гламур, как это делал эпатажный
американец. А хочешь, покажи всему миру высокотехнологичный концептуализм. Подгонка
под определённое personality в этом случае работает безотказно. Против Николя
играет лишь его признание отсутствия собственного видения моды. Очевидно, он
забыл об этом, заявив о запуске именного бренда в недавнем интервью.
Расставание Kering с Гескьером поставило точку в той
редкой истории, когда дизайнер является осовремененным потомком основателя
марки. В период 90-00-хх это был тренд, который резко из моды вышел, не оставив
камня на камне в дизайне нескольких важных игроков этого бизнеса. Вспомните
Альбера Эльбаза в Lanvin, Стефано Пилатти в Yves Saint Laurent, Росселу
Джардини в Moschino. Сегодняшний LV напоминает собрание не самых значимых, при
этом криво оцифрованых (ведь живём в век высоких технологий) идей дизайнера в Balenciaga.
Самый дорогостоящий бренд в сфере роскоши стал не просто в один ряд с производителями
так называемого холодного стилистического направления. Он их возглавил.
Условное деление на холодный и горячий дизайн
появилось не вчера. Но именно в последний год получило максимально широкое употребление
внутри индустрии. Проще говоря, чем более чёткий и облегающий силуэт вы
предпочитаете, тем вы более горячая натура. А вот если ваш выбор падёт на обтекаемые,
порой даже мешковатые вещи, это автоматически сделает вас холодной и
непреступной интеллектуалкой. Считайте, что к андергаундным нейлоновым
рюкзачкам Prada теперь прописано неопреновое платье-трапеция чуть ниже колена и
кеды на высокой платформе. Рассматривая ситуацию под другим углом, можно
отметить, что это некоторый коктейль современных бельгийских учений в области
создания одежды, таланта арт-директора Céline с вплетениями базисного сегмента
гардероба. На выходе мы имеем эстетику и наследие Maison Martin Margiela вкупе
с рядом трендов-однодневок.
В то время как глянцевая пресса усердно подсаживает
нас на иглу 90-х, всё больше людей задаётся вопросом, а что 2010-е впишут в
учебники по истории моды? Не думайте, что речь идёт о кризисе дизайна. Было бы
ошибочно заявлять такое, когда мы имеем настолько богатый букет талантов.
Дизайнеры-стилисты сменились дизайнерами-конструкторами. Одни стали
рудиментами, вторые ждут своей очереди в этом же списке. Назначение
небезызвестной Марии Грации Кьюри лишнее тому подтверждение. И пока игроки,
диктующие глобальные тенденции подстраиваются под условия новой торговой
реальности, вводят политику закрытых дверей и растирают границы географического
деления моды, мы наблюдаем за марками без серьёзной дизайнерской составляющей,
социально ориентированными с вкраплениями перманентного прагматизма.
Возвращаясь к вопросу кризис умов или кризис идей?
Куда проще причитать о кутюрных кроссовках на весенне-летнем дефиле Chanel в
2014, упуская из виду спортивный концепт его осенне-зимнего шоу 1984 года. Или восхититься идеально сидящей
парой джинс от Vetements, закрывая глаза на идентичный дизайн в Maison Martin Margiela.
Главная проблема индустрии моды – желание подстроиться под максимальный круг
потенциальных потребителей. Ту или иную бирку пришьют хоть к клоунскому
костюму, лишь бы в итоге он был продан. Чем тщательнее женщина скрывает свою
гендерную принадлежность, тем более умной, сильной и независимой (даже без
своры котов) становится. Чем больше рюш малахитового или пурпурного оттенка на
рубашке мужчины, тем выше его уровень просвещения в вопросе моды. Даже
привилегированная каста модников блуждает в лабиринте fashion-индустрии без
нити Ариадны. Кто-то назовёт это прорывом и равенством, к которому мода шла
десятилетиями. Для других это просто ряженый цирк на ярмарке тщеславия,
отчётливое отсутствие всяких тенденций. Максимальное размытие границ
разнообразных стилистических направлений и смешение красок между терминами
«мода» и «стиль» не дают развития такому явлению как тренды.
Опуская тему глянцевого пиара, встаёт и вопрос
образования. Все помнят, чем для моды стала
антверпенская шестёрка. Проблема же следующей генерации дизайнеров в
том, что какого-то принципиально иного видения моды они не имеют и, к
сожалению, иметь не могут. Поколение mix&match хочет всего и сразу, и желательно
побольше. Оно не отличает плохое от хорошего, качественное от некачественного и
не умеет управлять покупателем. Структура поведения молодых дизайнеров
практически синхронна покупательской. Куда проще удовлетворить минималистичные
запросы, не забывая подсчитывать прибыль. И тут вторгается то самое «но». С новым
поколением дизайнеров придёт и новый покупатель, требования которого будут
разительно отличаться от того, что мы видим сегодня. Потребителю нужно будет меньше,
да лучше. А поскольку делать лучше никто не умеет, остаются лишь сладкие воспоминания
о том, как хороша была мода до нас…
Комментариев нет:
Отправить комментарий