Ave Maria: почему именно Мария Грация Кьюри вернёт нам женственность?

Меня всегда искренне удивляют люди, которые устали от моды. Речь, конечно, идёт не о любителях и обывателях. Сегодняшняя индустрия не просто вертит дизайнерами, она определяет векторы будущего. Это невероятно увлекательный момент, который нам посчастливилось застать. Назначение Марии Грации Кьюри едва ли не главный поворотный момент, который через пару лет мы будем называть отправной точкой.

Слухи о переходе небезызвестной итальянки в не видевший дизайна женской руки бренд появились на последней Неделе мужской моды в Париже. Альбер Эльбаз, Фрида Джаннини, Джонатан Саундерс – вот далеко не полный список потенциальных кандидатов на освободившуюся прошлой осенью должность главного дизайнера Christian Dior. При всей наружной неожиданности раскулачивание дизайнерского дуэта Пьерпаоло Пиччоли и Марии Грации Кьюри это едва ли не самое логичное действие за последние пять лет.

Итальянцы получили полный контроль над визуальной составляющей детища Валентино Гаравани в 2009. На их плечи легла непростая задача реструктуризации помпезного итальянского гламура. Шаг за шагом они видоизменяли вкусы своего клиента. За три года изменился внешний облик Valentino, а миру была показана обновленная эстетика итальянской роскоши. И всё это без психологических травм критиков и рецензентов. Доминирующий красный сменился преобладающим чёрным, нарочитые женственные формы уступили место монашеским рясам, а инфантильные укладки и макияжи заменили мягкими низкими хвостами, текстурированными косами и строгими элегантными make-up’ами. Valentino стал ближе к искусству, но не с точки зрения опошленного современного арта, а с позиции классических направлений, вдохновлённых русской гжелью, картинами кисти Боттичелли, западноевропейскими гобеленами, африканскими мотивами и даже искусством свободного танца. Последний же год ознаменовался некоторой закостенелостью дизайна. Взлёты и падения – это нормальное явление любого творческого человека. Но реальность такова, что шанса на ошибку у «автора» крупного исторического Дома попросту нет.

В Dior последняя пятилетка была куда менее радужной. Распиаренное увольнение Джона Гальяно, тщетные поиски нового арт-директора и появление за штурвалом бельгийца Рафа Симонса. Инерционное влияние Dior на тренды всколыхнуло  модниц глобальным поветрием минимализма и в рекордные сроки захватило все сегменты производства одежды. Искажённое номинальное значение высокой моды ставило под вопрос комплементарность Симонса к порученной ему марке. Размывание границ между понятиями prêt-à-porter и haute couture лишь усугубили и без того спорную картинку действительности.

И вот здесь менеджмент не подкачал. Неожиданный уход «Международного Дизайнера», по версии CFDA, после весенне-летнего шоу 2016 года подорвал авторитет LVMH и заставил признать ряд управленческих ошибок. Минимизации критики можно было добиться лишь одним способом, найти дизайнера, соединяющего в себе творческие порывы Джона Гальяно (и самого Кристиана Диор) с конструкторским видением моды Симонса и плеяды дизайнеров-минималистов. Именно таким козырем в рукаве и стала Мария Грация Кьюри. Успешно пропагандирующая аскетизм формы, она умело разбавляет строгость и простоту силуэтов сложными техниками и этническими мотивами. Она не лишила Valentino дизайнерской идентичности, а придала ему лоска, осовременила и сделала идеи Гаравани привлекательными новому покупателю. Судя по всему, на это и делается ставка в предстоящей работе в Диор.

Меж тем новость эту можно и нужно считать знаковой не только для истории Дома Диор. По сути она закладывает фундамент для строительства всей моды на последующие пару десятилетий. Влияние Рафа Симонса на глобальную систему трендов обусловлено не его персоналией, а наличием статуса трендсеттера у бренда, в котором он значился дизайнером. Наравне с Balenciaga и The Row он вносил огромные коррективы в адаптацию подиумных тенденций для низших сегментов рынка. Последствия именного дизайна by Simons до сих пор отражаются во внешнем виде следящих за модой. Сложность форм вкупе с нотками деконструктивизма, выполненными из посредственного качества синтетики, вот как выглядит этот теряющий актуальность массовый тренд. На этом фоне дизайн г-жи Кьюри имеет высшие шансы прижиться в шкафах любительниц остромодных дизайнерских течений, имеющих скромные бюджеты. Не отягощённая чрезмерной любовью к инновациям в области текстиля, сосредоточенная на вопросах женственного и негипретрофированного силуэта, она избегает всевозможных перфораций, металлизаций и андерграунда.

За счёт франко-итальянского сотрудничества Christian Dior надеется минимальными жертвами преодолеть надвигающийся кризис. Разнобойная география показов, сотрудничество со знаменитостями (привет капсульной коллекции Рианны, поступившей в продажу в монобренды Dior) и новая торговая реальность – количество и качество ухищрений, на которые идут бизнесмены, переходят в разряд нелогичных. Нагнетание искусственного интереса и увеличение продаж посредством всего возможного маркетингового опциона опустит потенциальное экономическое дно на куда более низкие отметки. Изменения покупательского поведения молодого поколения лишь усугубляют положение вещей, оставляя в строю самых конкурентноспособных и узкоспециализированных игроков. Джорджио Армани, Том Форд, Фиби Файло… Мир моды доказал, что клиент идёт к дизайнеру, а не дизайнер подстраивается под клиента. Холдинги приходят к выводу, что шок это не всегда по-нашему. Потеря формировавшейся годами клиентской базы не гарантирует успеха социально направленной политики в плане дизайна и PR. Очевидно, эта тонкая грань дизайнерского воображения и коммерческой составляющей делает индустрию моды привлекательнее ряда остальных. Остаётся лишь наблюдать за тем, как скоро бизнес-управленцы отреагируют на сотворённую своими же руками ситуацию, и какой диапазон приёмов будет использован для минимизации катастрофических последствий 2010-х в моде.