To é or not to é

Ждал ли кто-либо отставки Фиби Файло с поста креативного директора Céline? Конечно, ждали! В мире, который за последние семь лет претерпел изменения матрицы и целевой аудитории, у практически всего исторического и «тяжелого» люкса другого развития сюжета быть и не могло. Привнеся в модную повестку собственный взгляд на женскую сексуальность и дав старт гонкам за минимализмом, Файло из её лидера становится сторонним наблюдателем. По крайней мере, на время.

У современного общества Céline by Philo ассоциируется с амбициозной женщиной за 35. Она вальяжная и богемная, завернутая в десятки слоев лучшего американского хлопка и высочайшего качества кашемира. Совершенное и бесполое существо, для которого секс стал и вовсе рудиментом. Такой образ скульптурной холодности навешивался глянцем на изделия с лейблом Céline последние семь лет. Эта бирка стала неотъемлемым спутником всякого рода активисток/феминисток/филантропов и прочих необременённых модой дам, которых при том заприметил глянец. Именно дам, ведь «интеллект – удел взрослых женщин».

Пройдя все этапы становления: от расклёшенных брюк с соблазнительным облеганием бёдер и накрахмаленных рубашек до пальто-коконов и свободных шёлковых блузонов, она являлась едва ли не главным диктатором интеллектуального минимализма и законодателем мод в области пропорций и соотношений. Параллельно с этим Файло виртуозно лавировала в информационном пространстве. Будь то мечта модниц следующего десятилетия – модель сумки Luggage, лодочки из канареечно- жёлтого меха или платья-футболки с принтами, вдохновленные иллюстрациями Тони Вирамонтеса.

Забавно и то, с каким усердием глянцевая пресса создавала образы «снежных королев wearing Céline», отрицая в этой марке как отдельные ноты, так и целую арию сексуальности. Журналисты всего мира в унисон писали о толике эротизма в силуэте обнаженной груди на струящемся шифоне. Или о том, что мужчина середины 2010-х спит и видит свою женщину в безразмерном пиджаке и наглухо застегнутой рубашке. Почему игнорировался откровенно сексуальный подтекст коллекций и закрывались глаза на очевидное желание нравиться не только себе, но и своему партнёру (вне зависимости от его/её пола), так и останется загадкой.

Интересно знать мнение создательницы на такую интерпретацию её творчества. Создаётся стойкое ощущение, что последние несколько лет дизайнер не могла докричаться до своей аудитории и «рупоров», навешавших стереотипов на подшефный ей бренд. Возможно, уход в этом случае был радикальной мерой и немым жестом. Но это лишь этическая сторона вопроса. На практике Файло была отъявленным противником выхода бренда на тропу онлайн-ритейла. Неприкрытый конфликт с руководством хоть и был в своё время сглажен, оставил неприятный осадок, заставляя усомниться не только в качестве работы дизайнера, но и в продажной динамике.

Новый креативный ставит перед владельцами марки и менеджментом вопрос: «В каком направлении мы станем двигаться дальше?» Ведь в мире, где количество брендов беспрестанно растёт, обратно пропорционально снижается возможность выбора. Англичанка Файло лишь укрепила столпы этой истины. И пока Celine уже без É пожинает плоды тотального ре-брендинга, налицо все предпосылки жёсткой битвы за лояльную клиентуру.

Обе Америки, Северная и Южная, практически полностью подконтрольны сёстрам Олсен и их The Row. С 2007-го они расширили выпускаемый ассортимент до четырёх коллекций в год и премиальной линии кожаных изделий, поставляемой в магазины дропами. Прошлым летом дебютировала полноценная мужская линия, а в разработке находится нижнее и нательное белье. Ценители архитектурных форм и приверженцы хрестоматийной монашеской строгости уже стали завсегдатаями корнеров The Row в Европе. Основной же претенденткой на золотую жилу в виде бóльшей доли клиентов в этом регионе является Виктория Бэкхем. Её дизайн-команда безвозвратно отошла от бывшей столь успешной матрицы платьев-футляров в сторону костюмов-двоек, выверенных до миллиметра, тяжеловесных сарафанов в пол, шерстяных пальто с кожаными воротниками и сатиновыми рубашками с неоклассическими конструкторскими характеристиками. Кроме того, Бэкхем перенесла показ из Нью Йорка в Лондон, обзавелась сторонним инвестором, а её команда особое внимание стала уделять сезонным аксессуарам, не забывая при этом динамично перерабатывать базовую линию сумок.

Но, в отличии от фригидных настроений предполагаемой целевой аудитории «файловского» Céline, Виктория, являясь амбассадором именной марки, ратует за сексуальность. Для 2019 года позиция смелая. И есть оправданное предположение, что именно Victoria Beckham подружит интеллигентную сексуальность с благородной борьбой женщин за свои права.

Аспекты под названием «инвестор» и «сексуальность» открывают колоссальные площади для аналитики. Финансовая самостоятельность развязывает руки и позволяет отстаивать узконаправленные, андерграундные ниши дизайна. Стороннее же финансирование накладывает отпечаток ответственности и выводит из зоны комфорта. Даёт возможность переосмыслить создаваемый продукт. В последней коллекции на смену «интеллектуальной» форме обуви пришёл более лаконичный, при этом раскованный дизайн. Появились сапоги с открытым носом, а текстиль обрел весьма дорогой змеиный принт. Это не только ещё одно доказательство нерелевантности кредо snow queen, это и неопровержимая улика того, что секс всё ещё продаёт.

Эстетов минималистов в Европе действительно много. На любой вкус и цвет. На их фоне VB привлекает продуманной матрицей и безупречной 10-летней репутацией. Объективную конкуренцию им способны составить разве что Люси и Люк Мейер. Воспитанники и преемники Рафа Симонса за десяток коллекций для Jil Sander добились абсолютной стерильности дизайна. Раскладывание классической матрицы как пасьянса и создание цветовой геометрии, дополняющей односоставные части коллекций, с лихвой компенсируют их принципиальность в выборе фактур. Продуманная целостность стала в моде большой редкостью. В свою очередь, это играет на руку процессам привлечения платёжеспособной аудитории и шлифовке ореола люксовости конечного продукта.

Само понимание люкса сегодня крайне девальвировано. Безграмотный стайлинг, нарочито уродский дизайн и его воровство являются последствиями религии 2010-х – минимализма. Два из трёх выше упомянутых бренда объединяет не только перекликающийся дизайн. Первое десятилетие The Row провели без рекламной интеграции и вне подиумов NYFW. При этом уже три года подряд модели с закрытых презентаций Эшли и Мэри-Кейт Олсен являются выбором редакторов Vogue Runway. Их английская коллега столь высокими доходами похвастаться не может. Для себя VB выбрала более интегрированный в СМИ путь развития с привлечением внимания аудитории в самых неожиданных отраслях их жизнедеятельности.

Гадания и констатация маркетингового опциона брендов на осколках клиентской базы old Céline не сравнится по своей зрелищности с тем, что в моде будет происходить в последующие два года. Огламуренный архитектурный минимализм остался в 2018-ом. И эту веху можно считать законченной! Фиби Файло культивировала модное сообщество к чему-то большему. Не факт, что она знала, как будет выглядеть это прекрасное далёко. С уверенностью можно сказать лишь о том, что активно насаждённый ею самой форменный концептуализм изжил себя. И вот здесь стоит вспомнить о сменщике дизайнера на этом посту. Наверное, самая масштабная глянцево-зрительская тенденция после футболок «We should all be feminists» – насмешливое презрение Эди Слимана. К общему признанию в тогда ещё Yves Saint Laurent он тоже пришёл далеко не сразу. При этом разработанная им линия внесезонных аксессуаров осталась нетронутой при новом руководстве. Хотя и претерпела изменения, соответствующие веяниям современности. Кроме того, Kering благоразумно сохранили концепцию визуального ряда, несмотря на стратегические отличия девушки Saint Laurent версии Энтони Вакарелло.

Слимана уже в третий раз запускают в одну и ту же реку (первый был в Dior Homme, второй – в Yves Saint Laurent). В обновлённом Celine он действует по отлаженной схеме, работая с архивами бренда и подводя при этом картинку под единый знаменатель собственного стиля. Вот тут-то тренд тотальной инклюзивности и встретил достойную оппозицию. То, что Эди «подсидел» едва ли не главную любимицу мира моды, публика, разумеется, не скоро забудет. Шутка ли, но аккаунты @OldCeline и @PhoebePhiloDiary в инстаграм насчитывают почти 300 тысяч подписчиков на двоих. А акция предприимчивых австралиек с хэштэгом #BringBackPhilo и одноимённая коллекция мерча и вовсе попала в сводки всего топового глянца.

Вслед за Карлом Лагерфельдом и Оливье Рустеном Слиман одним из первых почувствовал экономическую респектабельность, заключённую в подиумных имиджах. Такой подход порой спорной линии одежды в Saint Laurent позволил дизайнеру буквально штамповать классические лодочки, пришедшие на смену знаменитой модели Tribtoo и сравнившимися с ними в узнаваемости. Что ещё важнее, тиражи не девальвировали модели, а вдумчивый долгоиграющий внешний вид обеспечил её продажи на годы вперёд.

Сентябрьский дебют старого амплуа в новом бренде осветил важную проблему моды, как индустрии. Fashion-журналисты не способны видеть дальше и глубже подиумной концепции. И «подпевка» в виде фэшн-блоггеров, одномоментно поменявших название на didgital-инфлюенсеров, это лишь подчёркивает. Конечно, на шоу не обошлось без фирменных мини. И это едва ли не единственное отличие от моделей Фиби. Костюмы-двойки, классические кожаные косухи и бомберы, белоснежные рубашки и все те же проглядывающие под шифоном соски. Смежным шоу Слиман ударил по святая святых – клоунаде гендерной бивалентности. Это был единичный и изысканный случай полоролевого равенства. Без стереотипных ассоциаций «девочки в мальчике», без рюш, без двойственности. Лишь строгость, эротизм и архитектурность форм. Но об этом предпочли не упоминать. Ракурсы, с которых мы смотрим на тот или иной бренд, закостенели в своей статичности. За про-феминистским Christian Dior стоит отсутствие какого бы то ни было развития. Всё те же бельевые лямки, всё те же громкие лозунги. Под буффонадой Gucci скрыта растущая в геометрической прогрессии базовость подиумных образцов. Градус, с которым Balenciaga откровенно стебёт своего покупателя, с завидной регулярностью пробивает дно здравого смысла. Эта тенденция не позволяет смотреть на одежду и её качество, оставляя информационные полосы лишь для «скандальных» разоблачений Diet Prada.

Самое “возмутительное”, что всё это было показано с буквальной простотой и недвусмысленной отсылкой к самому дизайнеру. Последовавшая за этим волна недовольных рецензий и обывательских всплесков наглядно подтверждает неравнодушие публики, а значит формирует и новый покупательский спрос. Будет ли он большим или малым – покажет время. На этом месте можно развернуть полемику актуальности Эди Слимана как персоналии, но я ограничусь мыслью о том, что вне зависимости от лейбла он привлекает создаваемой проекцией на свой образ. Slimane is not the new black. He is the blackest.